Читать книгу "Москва навсегда. О нелюбви и не только - Сергей Жарков"

– Беру!

– Восемьсот рублей.

– Прилично, – заметил футболист.

– Это самая лучшая!

– Беру, беру! – футболист непослушными руками достал портмоне, стал вытаскивать банковскую карту. – Картами принимаете?

– Принимаем! – ответил аптекарь и подставил футболисту аппаратик с пазом для карт.

Футболист попытался с размаху вставить карту в паз и не попал, и стало заметно, насколько сильно он пьян. Улыбнулся, стал вставлять снова, и снова задрожавшие руки промахнулись. Подсобрался, сосредоточенно стал целиться картой в паз третий раз и снова промахнулся. Золотарева вдруг разобрал смех.

– Слушай, мужик! – засмеявшись, сказал он. – Вот ты сейчас картой в паз попасть не можешь! Как ты в постели в бабу-то попадешь?

Футболист обернулся и в ответ искренне засмеялся:

– Как я в нее попаду? – он схватил себя руками за голову. – Даже и не знаю!

Они с Золотаревым на пару на всю аптеку засмеялись. А провизор непонимающе, в ответ на их смех сказал:

– Что вы? Это самая лучшая! В любом состоянии поднимет!

Золотарев осторожно, стараясь не шуметь, прошел на кухню их съемной квартиры, включил свет, нашел отваренный рис, котлеты на пару, компот. Поев, отметил про себя, как вкусно жена приготовила ему ужин, сварила компот, позаботилась о нем. Он набрал в ванную воды, отлежался в горячей воде с полчаса и, не заходя в комнату жены и детей, отправился к себе и тут же заснул.

Он вдруг проснулся от того, что ласкалась Марина. Это было так неожиданно, он уже забыл, когда она последний раз приходила к нему ночью, настолько давно это было. А здесь она, в новом, нижнем белье завладела им быстро и неожиданно, настолько ласковой и нежданно страстной она была, что Золотарев испытал, казалось, уже ушедшее удовольствие от любви Марины…

– Слушай, – как это часто бывает после хорошей любви, его потянуло на откровения. – Такого, как сейчас, у меня ни с кем не было! Это был просто поразительно! Почаще бы ты так!

Она мгновение молчала.

– Я перестала пить таблетки три дня назад. И со вчерашнего дня такое желание, я просто места себе не находила! Ждала тебя. А ты уехал в какую-то аптеку!

– Даа, ну я на машине хотел прокатиться, а любовью с тобой утром заняться! Но видишь, ты как меня, практически сама трахнула!

Он засмеялся сказанному. Она лежала, довольно улыбаясь услышанным нечастым комплиментам от мужа. А он вспомнил произошедшее сегодня в аптеке, засмеялся.

– Что смеешься? – спросила Марина.

– Да вспомнил кое-что, хочешь, расскажу?

– Расскажи.

– В конце пятого курса мы уже писали дипломы и на лекции не ходили. Я устроился работать продавцом в антикварный магазин. Это было золотое время, я тебе скажу!

– Что значит золотое? – не поняла Марина.

– За полгода работы в магазине у меня было десять или пятнадцать романов. Точно сразу и не вспомню. Магазин был в центре города. В одном помещении с нами продавали женскую обувь, потом был магазинчик с посудой и ювелирный. Представляешь, какой поток женщин был у нас? И я там стою молодой и неженатый. И знакомился я чуть ли не каждый день с новой девушкой. Ну и вот, однажды, в конце недели, в пятницу вечером… А, ну сначала, я тебе скажу… – Золотарев пристроился на один локоть в кровати, глядя жене в глаза, продолжал. – Я недели за две познакомился, кстати, не в магазине, а в летнем кафе, с девчонкой, волейболисткой. Она училась на первом курсе физфака пединститута. С меня ростом, ноги, ну я не знаю откуда, – он показал на свою грудь. – Наверное, отсюда! Конечно, поговорить с ней было особо не о чем, но мы особо-то и не разговаривали, другим занимались.

Марина стала слушать его внимательней.

– И еще где-то дней за десять до того дня я стал встречаться с одной молодой актрисой. С ней-то мы познакомились в магазине, и с ней было, конечно, интересно. Она любила поговорить и была вся такая, знаешь, возвышенная. А муж у нее, деревенский парень, занимался в Томске бизнесом, скупал автомобильные аккумуляторы и что-то там из них, свинец что ли, выплавлял и какие-то свинцовые болванки производил, где-то в цеху, чуть ли не в гараже. Квартиру они снимали четырехкомнатную, и одна комната была завалена целиком аккумуляторами! И вот, представь себе, у нее на работе репетиции, Шекспир там, Мольер, а вечером дома – аккумуляторы! – Золотарев засмеялся, жена в ответ заулыбалась.

– И что?

– Ну вот, она оказалась как-то у нас в магазине, рядом с нашим антикварным отделом продавали посуду. Она что-то присматривала. Я вижу: симпатичная девушка, что-то сказал. Разговорились. Она мне давай что-то про гобелены рассказывать, я и не ожидал. Про то, как женщины ткали эти гобелены в средневековье своим любимым рыцарям. Короче, девушка заливала по самое не хочу! – Золотарев весело засмеялся тому, что вспомнил. – Ну, я пригласил ее погулять после работы. Идем мы с ней вечером по набережной. А ей только слово дай. Она рассказывать мастерица, начала мне заливать про Растрелли, про то, как она любит Екатерину II, Петербург, Невский проспект и Петергоф, хоть еще в нем не была, но уже так любит! Тогда я понял, что девушка от того, что мне рассказывает, уже достигла состояния оргазма и выходить из него не собирается. Ну, думаю, надо что-то делать, или все этим самым Растрелли и закончится! Сразу, думаю, что-нибудь сказану, ну и говорю: ты, говорю в ответ на что-то там о Растрелли, в какой бы позе сначала хотела? В любимой позе Гегеля или Шопенгауэра? – Золотарев засмеялся. – Прикинь!

Марина, не понимая, что это: шутка или было на самом деле, спросила:

– И что она?

– Она ответила правильно, – смеясь, сказал Золотарев.

– Как?

– «А ты бы как хотел?» И все сразу стало на свои места!

– Ну, так вот. Та самая смешная история. Была пятница, а сама понимаешь, в то время телефонов мобильных не было. Да и мы ко всему как-то по-другому относились. Наш антикварный отдел находился в самом конце довольно темного помещения, оно было вытянуто колбасой метров на двадцать. И в начале помещения была застекленная в верхней части дверь. И вот в дверь заходит волейболистка, в короткой юбочке, в белых туфлях на шпильках, как она уж на них ходила по улицам, не представляю… И вот на всех парах идет в сторону моего отдела. Я обрадовался, что пятница не пройдет зря. И только я так подумал, как вижу, что сразу за волейболисткой заходит – кто бы ты думала? – актриса! Представляешь?! И тоже без всяких сразу идет в сторону моего отдела?

И да, они с улицы, в темноте им не видно, на месте я или нет. А рядом со мной хозяин, Борис Гаврилыч, мужик такого купеческого сибирского вида. Борода в оклад, нос красный от постоянного пьянства, сам в пиджачке. Я секунду думал, потом нырнул под прилавок и оттуда: Борис Гаврилыч, говорю, выручай, скажи, что я за товаром уехал, если меня будут спрашивать. А он ржет, гад.